В этом сентябре у старейшего научного сотрудника нашего института заведующего лабораторией сохранения морских и прибрежных экосистем Станислава Егоровича Беликова тройной юбилей: знаменитому ученому исполнилось восемьдесят лет! Пятьдесят из них он проработал в нашем институте! Пятьдесят лет он проработал в Арктике! Руководство, коллеги и друзья, приехавшие из разных городов России, тепло поздравили юбиляра с праздником! Поздравлениям не было числа. Станислав Егорович в свою очередь вспоминал о некоторых запомнившихся на всю жизнь моментах во время своих многочисленных экспедиций.
«Держи за ноги!» – крикнул я товарищу, а сам через отверстие в снегу опустил голову в берлогу. Очки запотели, но сквозь пелену я все-таки увидел здоровенную башку медведицы и ее черный нос прямо перед собой. Выдохнул: «Тащи!» – и товарищ выдернул меня. Еще секунда – и моя голова осталась бы в берлоге. Интересно, что товарищем, который выдернул меня из берлоги был Виталий Шенталинский – широко известный в России и за рубежом поэт и прозаик»
Поздравляя Станислава Егоровича с юбилеем, заместитель директора Андрей Сергеевич Пешков отметил, что международная известность и популярность ученого намного превосходит те, что он имеет здесь, в России. В США, Норвегии, Гренландии и многих других странах, зоологи, все, кто хотя бы отчасти занимаются белым медведем, считают Беликова выдающимся исследователем, одним из ведущих экспертов по белому медведю. Но при этом знают его как скромного, не кричащего о своих заслугах человека. Заканчивая выступление, А.С. Пешков вручил юбиляру замечательный подарок: «Учитывая значение научных работ Станислава Егоровича Беликова от Организации объединенных Наций, от ЮНЕСКО хочу вручить ему диплом за выдающиеся достижения в защите полярного медведя и за сохранение дикой природы Арктики».
***
С.Е. Беликов: «Необычный эпизод. В одной из экспедиций мы подъехали на вездеходе к полярной станции Института Арктики и Антарктики. Находилась она на леднике на высоте около 600 метров… Подъезжаем, а станции нет! Изо льда только антенны торчат. За тридцать лет станция полностью погрузилась в ледник. Ледник нарастал, а станция погружалась. Так что нам пришлось спускаться вниз».
Руководитель НМЦ «Биоразнообразие» Александр Григорьевич Сорокин, работающий с юбиляром уже сорок лет: «После окончания кафедры Биогеографии Географического факультета МГУ Станислав Егорович год отработал на жарком юге – в Кызыл-Агачском заповеднике в Азербайджане. Но пришел к нам, к Савве Михайловичу Успенскому, один раз съездил с ним в Арктику и заболел ей на всю жизнь. Я работаю со Станиславом Егоровичем очень давно и хотел бы подчеркнуть пару его качеств, которые поражают на протяжении всего этого времени: настоящее человеческое мужество и необыкновенная доброжелательность. Говоря о мужестве, я имею в виду не только моменты, когда он проваливался в берлогу к медведю и другие опасные ситуации в экспедициях, но, прежде всего, его решения работать по многу месяцев в экстремальных условиях, на морозе, зачастую питаясь тем, что добудут, а иногда и копальхеном — квашенной моржатиной. А необыкновенную доброжелательность Станислава Егоровича отмечают все, кто с ним работал. Он всегда готов поделиться знаниями, никогда не держит их в сундуке. Всегда полностью открыт».
***
С.Е. Беликов: «В 1985 году я собирался в Антарктиду, и перед экспедицией мне сделали прививки от желтой лихорадки и холеры. Неожиданно у меня подскочила температура. Но я решил, что ничего страшного, такая реакция на прививку бывает у многих. И хотя мне становилось все хуже, я решил во чтобы бы то ни стало добраться до Ленинграда, что бы готовиться к отправке на судно. Добравшись до Ленинграда, поселился у своего давнего друга — Володи Баранова. Он, видя мое состояние, повел меня в НИИ «Арктики и Антарктики» к доктору Горбунову, курировавшему здоровье участников экспедиции. Когда я вошел в его кабинет, все поплыло. Слышу он кричит: «открой глаза!», но я падаю и теряю сознание. Очнулся в Военно-морской академии, где меня спасали. Когда немного пришел в себя, узнал, что в результате аллергической реакции на прививку у меня воспалилось сердце. Состояние критическое, я нахожусь между жизнью и смертью, шансов на выживание очень мало. Написал письмо-завещание: похоронить меня на Северной Земле, на острове Домашнем, где похоронен знаменитый полярник Георгий Алексеевич Ушаков. Завещание это до сих пор хранится у моих друзей. Но я выжил. Год лежал в разных больницах. Весил 48 кг. Ходить не мог, ползал на коленях по палате. Помню, приводили ко мне тяжелых больных: «Смотри, какая у него жажда жизни!» За это время принял огромное количество таблеток. Когда выписывался, спросил у врача про свое будущее. Она посмотрела на меня: «Если честно, вам осталось года три». Позже, когда в экспедициях я бывал в критических ситуациях, вспоминал ее слова и делал все, чтобы выжить. Не знаю, что мне помогало: ангел хранитель, упорство или упрямство – не знаю…
В жизни каждого из нас бывают тяжелые моменты, у каждого они свои. Я хотел бы пожелать всем вам… Чтобы вы держались до конца. Даже тогда, когда вы на коленях. Жизнь будет продолжаться, как бы ни было сложно, поверьте мне. Как бы ни было сложно, знайте – вы выживите».
Академик-секретарь Российской академии естественных наук доктор биологических наук, профессор, Виталий Григорьевич Кривенко тепло поздравил Станислава Егоровича с юбилеем и от имени Академии вручил ему медаль Вернадского: «От имени РАЕН уполномочен сообщить – в журнале «Вестник Академии» в этом месяце должна выйти статья о Станиславе Егоровиче. Наша академия насчитывает шесть тысяч человек. Это лучшие ученые страны. От имени всего этого сообщества, на основании решения Президиума Академии, за заслуги в изучении животного мира Арктики и в связи с восьмидесятилетием, Станислав Егорович награждается почетной серебряной медалью В.И. Вернадского и дипломом!»
***
С.Е. Беликов: «Однажды во время экспедиции мне сказали – сейчас ты увидишь необычное. Подъезжаем, высаживаемся. Высота несколько сотен метров над уровнем моря. Полярная пустыня, ничего необычного не вижу. А мне коллеги — смотри внимательнее. Я оглядываюсь и понимаю, что под ногами из земли везде торчат куски бивней… нарвалов! А ведь высота несколько сотен метров над уровнем моря! Вот такие бывали в доисторические времена трансгрессии и регрессии, что кладбище морских животных поднялось так высоко. Я подобрал кусочек бивня нарвала, он напоминает о той поездке».
Светлана Евгеньевна Терешкина, наряду со Станиславом Егоровичем старейший и любимый всеми сотрудник Института, всю жизнь проработавшая в секретариате и лишь недавно вышедшая на пенсию, вспоминает: «Мы вместе со Стасом ездили в институт на 37 автобусе: он из Щербинки, я из Бутово. Что делал Станислав Егорович пока ждали автобус? Изучал английский язык! Разучивал слова, фразы, обороты. И добился своего – язык выучил. Желаю, чтобы эти качества – упорство, с каким ты достигаешь цели и мужество оставались с тобой всегда»
***
С.Е. Беликов: «Мы проводили наблюдения за температурой внутри жилой берлоги. Поставили в нее три датчика, один из них — микрофон. Именно микрофон самка и откусила. Во время этих работ у нас сгорел балок, в котором мы жили. Слава Богу, что никто не погиб. Восемнадцать дней мы жили в сгоревшем балке, но исследования проводили в полном объеме. Нам удалось узнать, что самая благоприятная температура в берлоге – несколько градусов ниже нуля. Самка в течение зимы старается поддерживает именно эту температуру».
Поздравляя Станислава Егоровича друзья и коллеги сказали столько теплых слов в адрес юбиляра, что привести их все нет никакой возможности, ниже лишь некоторые запомнившиеся поздравления: Станислав Егорович чувствует, что нужно человеку, что ему действительно интересно, и всегда находит нужные слова, чтобы поддержать; В нем всегда поражает собранность, интеллигентность, надежность, аналитический ум, умение выбрать главное; Он всегда оказывает помощь, но как бы ненароком, между делом; Это лучший российский специалист, самый главный специалист по белому медведю.
***
С.Е. Беликов: «На острове Врангеля проводились работы по изучению размножения белых медведей, начатые еще в 60-х годах моим наставником Саввой Михайловичем Успенским. Один из важнейших моментов работ – обездвиживание медведицы для проведения различных исследований и мечения. Все роли участников были распределены. Я с помощью щупа определял, где камера, в которой лежит медведица, и толщину потолка; не сможет ли она сломать его и выскочить. После этого прокапывается одно отверстие и сантиметрах в шестидесяти второе. Через первое медведицу отвлекают, она буквально сует туда нос, а через второе стреляют шприцом с обездвиживающим препаратом в область шеи. И вот очередная берлога. Потолок оказался очень толстым, и отверстие сделали только одно. Чтобы отвлечь медведицу, мы бросали через вход снежные комки. Она высунулась из берлоги. Мой помощник выстрелил и попал. Медведица скрылась в берлоге, а мы, как обычно, подождали минут десять и стали подходить. И когда подошли, она выскочила и бросилась ко мне! Я кубарем скатился вниз по склону, медведица за мной. Валенки не давали бежать, но я увидел снегоходы, и рванул, стараясь укрыться за ними. И тут бахнул выстрел. Я бросился за снегоход, думая, что все кончено, поднял голову… и увидел возвышающегося над собой зверя. Медведица, стоя с другой стороны, приподнялась на задние лапы и нависла надо мной. «Как она будет бросаться? Лапой бить?» – пронеслось в голове. Мы смотрели друг на друга. Медведица вдруг опустилась и побежала назад к берлоге. На следах были капли крови.
Надо сказать, что стрелять мы договорились лишь в самом крайнем случае, потому что не хотели убивать медведицу ни при каком раскладе. Тот, кто стрелял, объяснил, что мы пронеслись с такой скоростью, что он просто не успел нажать на курок, а потом ружье от волнения так прыгало у него в руках, что он боялся попасть в меня… и выстрелил, лишь когда увидел, что медведица пытается меня схватить. Никто не мог успокоиться и понять, что делать дальше. Медведица в берлоге, но ранена она или убита? Если убита, то что с медвежатами? В общем, надо было проверить, что с ней, и я снова пошел к берлоге и стал копать. Через какое-то время увидел медведицу. Она лежала внизу без движения. Первая мысль: «Может, снотворное все-таки подействовало? Иначе она точно схватила бы меня во время погони». Обкопали ее и увидели, что из пасти течет кровь. Убита… Для нас это было шоком. Но стали смотреть внимательнее, и оказалось, что она просто прикусила язык. А пуля попала ей в перепонку между пальцев, не причинив никакого вреда. В общем, переволновались все очень, но комплекс работ выполнили.
Когда медведь нависал надо мной, страха не было, было ясное осознание того, что зверь убьет, что одной ногой ты уже там… Вот позже, когда все это прокручивается в голове, как-то действительно нехорошо становилось, да и ребята переволновались. На самом деле со мной это происходило не первый раз, ведь в нашей работе такие ситуации не исключены и психологически привыкаешь к тому, что зверь может напасть. Но при этом самым главным для нас было, чтобы зверь не погиб.
Когда видишь перед собой этого огромного обездвиженного и поэтому беззащитного зверя, то у нас, тертых в общем-то мужиков, чувства возникали прежде всего к медвежатам, которые сидели рядом. Детки, малыши! В такой момент медведицу чувствуешь не как хищника, а как их маму, как очень заботливую маму, которая защищает своих малышей до последнего»
Немного о себе и об Арктике
Текст: Станислав Егорович Беликов, заведующий лабораторией сохранения морских и прибрежных экосистем ФГБУ «ВНИИ Экология
В канун восьмидесятилетия непросто вспомнить о многих примечательных событиях жизни, в памяти многое уже стерлось или они кажутся малозначительными. Попытаюсь, однако, и начну с краткого описания моего детства и юности. Родился я в одной из деревень на окраине Московской области еще до начала Великой отечественной войны и хорошо помню, как нас кормили очистками от картошки. И не потому, что они имели особую пищевую ценность. Тогда вся страна жила заботами о фронте и почти весь картофель жители деревень и сел отдавали тем, кто воевал.
После окончания войны и переезда в районный центр (с. Дмитровский погост), учился в сельской школе и все свободное время проводил с друзьями на природе или читал книги. К тому и другому я был неравнодушен. В лесу или на речке в летние каникулы мы проводили целые дни, что, несомненно, во-многом предопределило мое будущее. Книг я перечитал немереное количество, благо, что мой отец Георгий Спиридонович (до войны – Егор Спиридонович) многие годы был заведующим книжным магазином.
Закончив школу, около года проработал в луго-мелиоративной станции помощником электрика, затем поступил и в 1961 г. окончил станкостроительный техникум в г. Егорьевск, Московской области. Распределили меня на Коломенский завод текстильного машиностроения. Работал там вначале наладчиком, а затем мастером одного из участков. Осенью меня забрали в армию. Последующие три годы для меня были подарком судьбы, настолько интересной была служба. Она была связана с космонавтикой. Когда за столом заходит разговор о вкладе нашей страны в освоение космического пространства, я весьма скромно замечаю, что был первым, кто принял сообщение от Валентины Терешковой, когда космический корабль вышел на околоземную орбиту.
В конце службы в армии я поступил на географический факультет Московского государственного университета, на кафедру биогеографии. Это был сознательный выбор, сказалось мое увлечение в молодости природой и географией. Как и служба в армии, пять лет, проведенные в стенах МГУ были для меня необыкновенно интересными. Все студенты факультета ежегодно отправлялись на практику или в экспедиции в разные уголки страны, приобретая при этом не только практические знания, но и умение находить выход в любых сложных ситуациях.
После окончания университета при выборе места будущей работы я выбрал Кызыл-Агачский заповедник в Азербайджане. Тогда в прибрежной акватории Каспийского моря и Ленкоранской низменности, которые являлись частью заповедника, располагалась крупнейшая в Европе зимовка водоплавающих птиц. Нелегальная добыча птиц было столь масштабной, что егерей заповедника заменили сотрудники милиции, присланные из Баку. Между ними начались жестокие конфликты, в которых меня – единственного тогда в заповеднике научного сотрудника, пытались привлечь каждая из конфликтующих сторон. И тогда, опасаясь за мою жизнь, меня отозвали в Москву, где по рекомендации одного из моих сокурсников, я был принят в отдел сохранения экосистем Арктики. Руководил отделом знаменитый российский ученый и полярник Савва Михайлович Успенский, внесший большой вклад в исследования арктической орнитофауны, акклиматизацию в нашей стране овцебыка, изучение и сохранение белого медведя.
Особенно большое внимание в изучение белого медведя уделялось о. Врангеля, где в середине 1960-х годов был организован республиканский заказник, а в 1976 г. – государственный природный заповедник «Остров Врангеля». В этих исследованиях принимали участие такие известные российские ученые, как А.А. Кищинский, Ф.Р. Чернявский, Б.В. Новиков. К этим исследования Савва Михайлович в 1970 г. подключил и меня, как сотрудника возглавляемого им отдела. При этом он не раз говорил мне и другим сотрудникам отдела, что начав исследования в Арктике, вы неизбежно будете поражены арктическим вирусом. В справедливости этих слов я позже уже не сомневался.
В последующие годы мне довелось участвовать во многих полярных экспедициях на материке и арктических островах — от арх. Земля Франца-Иосифа до о. Врангеля, и заниматься изучением фауны млекопитающих и, отчасти, птиц. В мою задачу входило получить новые данные по объектам исследований и разработать меры по их охране. Со временем, характер и масштабы задач выросли. Перед сотрудниками отдела (позже – лаборатории или сектора сохранения экосистем Арктики), включая автора этих строк, была поставлена задача по разработке мер охраны не только объектов исследований, но и самих природных комплексов.
Особое место в моих исследованиях в Арктике занимал и продолжает занимать белый медведь. Многолетние исследования по виду на о. Врангеля позволили подготовить и защитить в 1982 г. кандидатскую диссертацию. В 1988 г. на состоявшемся в Сочи совещании Группы специалистов по белому медведю МСОП, С.М. Успенским была озвучена идея подготовки Соглашения по чукотско-аляскинской популяции белого медведя, общей для России и США. Идея начала претворяться в жизнь 4 года спустя, а разработка самого Соглашения продолжалось до конца прошлого столетия. Автору было предписано принимать активное участие в подготовке Соглашения. В октябре 2000 г. «Соглашение между Правительством Российской Федерациии Правительством Соединенных Штатов Америки о сохранении и использовании чукотско-аляскинской популяции белого медведя» был подписано (Соглашение вступило в силу в сентябре 2007 г.).
Для реализации Соглашения была создана Российско-Американская комиссия по белому медведю, а для оказания ей действенной помощи – Научная рабочая группа (НРГ). Группа ежегодно представляет Комиссии результаты и планы научных исследований по чукотско-аляскинской популяции белого медведя, рекомендации по её сохранению и использованию.
Исследования по белому медведю на о. Врангеля признается Комиссией и НРГ приоритетными. В последние годы они проводились совместно российскими и американскими специалистами – сотрудниками заповедника «Остров Врангеля», «ВНИИ Экология», Вашингтонского университета (Сиэттл, США), Аляскинского отделения Службы по управлению ресурсами рыб и диких животных США, Международной неправительственной организацией по белому медведю. Мне, как одному из участников экспедиции, много нового удалось узнать о белом медведе. В последние годы летом и осенью они скапливались на острове по несколько сот голов. Максимальное число медведей было зарегистрировано и описано нами в 2017 г. – 587 особей. Справедливости ради, следует сказать, что чем больше ты видишь белых медведей и наблюдаешь за их поведением, тем больше возникает вопросов. Но такова логика науки…
Большое внимание в работе лаборатории в последние годы уделяется подготовке для Минприроды России научно-методических и информационно-аналитический материалов по 11 ключевым видам морских млекопитающих, включенных в Циркумполярную программу мониторинга биоразнообразия КАФФ. В число ключевых видов включены, в частности, гренландский кит, белуха, нарвал, морж, белый медведь. Эти и другие ключевые виды очень тесно связаны с морским льдом и продолжающееся потепление климата, а также растущее освоение углеводородного сырья на побережье и арктическом шельфе оказывают очень заметное воздействие на многие стороны этих видов. На вопрос, что необходимо предпринимать, чтобы смягчить это воздействие, могут ответить в ближайшем будущем, надеюсь, не только убеленные сединой специалисты, но и молодые исследователи.
